Финальный пост первого года обучения
Джеймс и Думиса Холлингсворт

Вот и наступило долгожданное лето. Дни становятся все длиннее и длиннее, но также и скучнее: учебная рутина позади, половина знакомых уже где-то отдыхают – делать, по большому счету, не-че-го. В Академии с каждым днем становится все тише и однообразнее. Были, конечно, и те, кто не собирался покидать ее на лето, а также те, у кого еще остались незавершенные дела, например, пересдача экзаменов. Они-то как раз вместе с учителями, которые в основном тоже не знали, чем себя занять кроме нудной бумажной работой, и нарушали тишину «спящей» Академии. В числе оставшихся были и Холлингсворты. Первоначально они просто должны были дождаться отпуска родителей, который начнется с середины июня, чтобы всей своей большой семьей отправится в путешествие по Волшебному миру. Но так совпало, что и Джеймс, и Думиса были отправлены на пересдачу. Ну, хотя бы есть, чем заняться.
Джеймсу нужно было пересдать все экзамены. Он завалил как теорию, так и практику. И дело тут не в его умственных или физических способностях, хоть при первом взгляде и кажется, что именно они причина такой низкой успеваемости. В отличии от сводной сестры, у которой были проблемы с практикой, однако теоретические зачеты она не только сдала с первого раза и на «отлично», но еще и попала в топ-3 первого курса, ангела учили основам магии с самого детства. И сейчас бы он, как и Думиса, вполне мог занимать высокое место в списке лучших учеников не только по теоретическим предметам, но и практическим, если бы не одно очень серьезное «но» - его характер. Парень всегда был довольно замкнутым и необщительным, но он старался как-то с этим бороться и не запускать. Может, конечно, на это влияла семья, с которой так или иначе в школьное время он контактировал каждый день, может еще что, но в Академии у него, кажется, опустились руки. Джеймс понимал это, а еще он также понимал и причину этого. Всего два маленьких факта, связанные с одним только человеком, точнее вампиром, и куча разных несвойственных, неправильных чувств по отношению к ним. Зашуганный блондин настолько испугался своих эмоций, мнения Зеля на его счет, осуждения окружающих и всего-всего прочего, что, кажется, волнует только его, не давая покоя, после поцелуя в Египте, что единственным выходом парень видел лишь закрыться, спрятаться в своей скорлупе, очень далеко и глубоко убрав все различные смятения и мысли, вместо того, чтобы в них разобраться. Из-за этого натянулись его отношения не только со всем курсом, но и конкретно с группой, в которой он до этого состоял. А после того, как мальчик увидел Зеля компании старшекурсника, в нем что-то вдруг треснуло. Джейми столько себе напридумывал, не пытаясь даже узнать правильность своих мыслей, которые, кстати, в корне были ошибочными, что тихо начал себя ненавидеть. За что именно парень тоже не стал разбираться. Его же ненавидит Думиса, значит, есть за что. Отсюда пошли нервозы, голодовки, еще большая зашуганность и губительное в таком положении одиночество. Это все и сказалось на экзаменах. Ангел стал настолько в себе неуверенным, что даже зная правильный ответ, не мог его произнести, неся какую-то околесицу. И к пересдаче ничего не изменилось. Но ему все же дали еще один шанс, уже, правда, в августе. Но Джейми сейчас так глубоко на все плевать, что единственное, на что он способен, так это неподвижно лежать на большой кровати, которая под ним, кажется, даже не проминается, и бездумно глядеть в потолок.
За этим занятием его и застала Думиса, когда пришла проверить, готов ли блондин к отправке: родители через час должны уже будут приехать. Девушка изменилась не меньше брата, только в отличии от него, вроде бы в положительную сторону. Ее надменность и гордыня немного поутихли. А все из-за отсутствия сущности. Пока еще отсутствия. Последнее время, особенно когда стало нечем занять мысли, она часто возвращалась к анализу той сделки в библиотеке. Ей все меньше и меньше казалась разумной идея согласиться на такое. Постоянно напоминая себе о цели сделки, о своей выгоде, о наконец-таки обретении сущности, Думи в первую очередь хотела вновь ощутить те чувства, которое она испытывала, сказав: «Согласна», – чувства некой злобной радости, удовлетворения, собственного превосходства, но главное облегчения. Она наконец не будет выделяться, она не будет здесь лишней. С 12 лет, после переезда в Англию, девушка лишь об этом и мечтала, так как в классе она была единственной черной, да еще и самой толстой. Она постоянно оказывалась в центре внимания, но не того, приятного, о котором все мечтают. От того внимания, которое оказывали чернокожей, хотелось удавится. Ее всегда провожали взглядом, каким смотрят на уродов в одноименном цирке, или на диковинную зверушку, загнанную в клетку. Но она смогла с этим справится, будучи и так черствой, как сухарь, после смерти матери, Думи отрастила шипы и стала лучшая во всем. Она потом и кровью заслужила уважение. Такой же тактики девушка придерживалась и в Академии, только не учла один факт – здесь все было иначе. Даже будучи вновь единственной черной на курсе, самой полной и к тому же без сущности в придачу, никто не вел себя с ней, как с белой вороной, как с "чужой". Наверное, слишком запоздалое осознание этого сейчас так давит на совесть. Ей ведь вовсе ни к чему эта сущность, способности, да и в целом весь этот Мир.
Скорее всего, по крайней мере сама Думи так считает, на ее точку зрения повлияли две вещи. В первую очередь это несчастный случай с Ривом. Когда она предположила, что случилось это из-за нее, девушка поняла, что совершенно не готова «ходить по головам», как тогда с уверенность заявила Дереку. По крайней мере, не по головам людей, которые ей не сделали как ничего хорошо, так и плохого. А во вторую - это сближение с принцем Янтарного моря. Хоть после случая с Ривом у них был не самый приятный и дружелюбный разговор, через некоторое время общение не только возобновилось, но и наладилось благодаря общей страсти – джазу. Пьяные разговоры по душам за барной стойкой Оотови даже научили Думису кое-чему, как и Ранклиха.
Стоя сейчас у двери в комнату брата, африканка как раз припоминала одну из последних тем, поднятых в джаз-баре, а именно тему семьи. Ее все же немного удивило, с какой уверенности молодой король рассуждал, что независимо от кровного родства, за своих нужно стоять горой. Его пламенная (от выпитого алкоголя) речь, тронула Думису, и она в моменты бессонницы, обращалась к этим воспоминаниям, подробнее анализируя их. Однако к полному согласию все равно не пришла, но поняла, что ни Джеймс, ни даже противная засранка Мёрф не заслуживали такого обращения с ее стороны, что уж говорит о Кэтрин и отце. Постучавшись, Думи не стала дожидаться разрешения. В последний раз, когда ей удалось перекинуться с необщительным братом несколькими словами, тот, кажется, дал разрешения заходить к нему, когда ей будет нужно. Надо сказать, что чернокожую это немного удивило. Да и сам Джейми ее с каждым днем удивлял все больше, к сожалению, не в хорошем смысле. Он прямо таял на глазах, но казалось, будто бы сам этого не замечает. На все вопросы блондин лишь пытался улыбнуться и вытягивал из себя отчужденное: «Все в порядке». Будь между ними хотя бы нейтральные отношения, Думиса может и предприняла какие-то более серьезные меры. Но что в таком положении она могла?
Джеймс даже не посмотрел в сторону открывшейся двери. Чемодан с вещами, надо полагать, стоял в прихожей. Думи разулась и прошла в гостиную. В его комнате было слишком чисто и слишком идеально. Так бывает только там, где вовсе никто не живет. Девушка не стала спрашивать, как у парня дела или еще что в этом роде, все ответы она уже знала наперед: ангел всегда отвечал одно и тоже, будто у него заело пластинку.
- Звонила твоя мама, сказала, что скоро уже будут. Можно побыть у тебя, пока они не приедут? – Думисе было даже неудобно садится на идеально ровный диван, будто до нее никто даже не думал использовать его по назначению. Зеленые глаза парня все же перевели взгляд с потолка на сводную сестру. Джейми удивило то, что африканка, кажется, впервые назвала Кэтрин мамой. Хоть и со словом «твоя». Он молча поднялся с кровати и подойдя к дивану, осторожно сел. Это означало «да». – Отлично, посмотрим фильм?

Родители с остальными двумя детьми и собакой приехали раньше назначенного времени, так что фильм ребятам досмотреть не удалось. Брюнетке на секунду даже показалось, что брат этому огорчился.
- Брааатик, - первая в комнату залетела Мёрфи, которая тут же побежала к Джейми. Она крепко его обняла, совершенно не замечая, что ее объятия доставляют ему дискомфорт, и гневным ревнивым взглядом почти черных глаз прожгла Думису, которая, кажется, как раз хотела сказать рыжей бестии, что брату вообще-то неудобно. Решив все же промолчать, Думи быстро поднялась, выключила телевизор, и пошла встречать остальных. Они стояли в прихожей и не разувались, значит, заходить не планировали. Африканка обняла отца, впервые проявила уважение к мачехе, но та не выглядела удивленной, хотя удивился даже маленький Уильям, которого девушка звонко чмокнула в круглую смуглую щеку. В зеленых, почти как у Джеймса, глазах Кэтрин, читалось понимание и... скорбь. На секунду чернокожей показался этот взгляд таким знакомым и понятным, что она сама этому удивилась, настолько он пробирал. 
- Мы поедем сейчас? Вам не стоит отдохнуть с дороги? – с волнением спросила Думи. Рыжеволосая женщина лишь отрицательно помотала головой. – Окей, я оставила чемодан в своей комнате. Я быстро.

Через десять минут все большое семейство уже выходило из Академии, возле которой их ждал большой автодом. Это лето обещало запомнится навсегда.